Среди множества вариантов отпраздновать священную для всех ленинградцев дату, моржи-блокадники выбирают самый естественный для себя способ. Их заплыв, разумеется, посвящен юбилею. Эстафету из рук ветеранов принимают новые члены клуба. В последние годы блокадники стремительно уходят. Их день ото дня все меньше, но, даже уходя, они оставляют о себе память, как о людях, сделанных из стали. Так в клубе вспоминают и об Александре Коробицине, отважном летчике.
«Смертельно раненный, он все-таки посадил самолет. Перенес страшнейшую операцию, но вошел в строй. Самое интересное, что после всего этого он вошел в строй и дослужился до генерала. Он был нашим тренером. Так вот, он дожил до 100 лет фактически», — рассказывает Борис Ратушный, президент Ассоциации зимнего плавания Санкт-Петербурга, блокадник.
Объяснение такому долголетию может быть только одно. Тем, кто вынес адские муки, уже не страшны никакие испытания.
8 сентября 1941 года гитлеровские войска вышли к Ладоге. Они захватили Шлиссельбург и блокировали Ленинград с суши. Все железнодорожные и автомобильные коммуникации были разорваны, потекли мучительные 900 дней и ночей. Уже 20 ноября ленинградцы узнали, что такое блокадная пайка: 250 граммов хлеба в сутки рабочим, 125 граммов детям, иждивенцам и служащим.
Даже в тех условиях люди не просто выживали, но и находили в себе силы любить жизнь. Все 900 дней блокады для них был открыт Театр
музыкальной комедии, где сегодня в честь юбилея концерты дают
бесплатно. А в те годы каждый вечер в театре был не просто аншлаг, мест не хватало даже в проходах. Александр Кетов вспоминает, как публика буквально висела на люстрах. В театре Кетов служил художником, а в перерывах между спектаклями — санитаром в госпитале.
«Мне трудно говорить. Представляете, кто умирает, кто кричит, что больно. Крик такой стоит, вам не рассказать. Это страшно. Некоторые так кричали, плакали или выли, что страшно было», — вспоминает Александр Кетов, художник, блокадник.
Каморка под крышей вся в полотнах. Мастерская хранит немало свидетельств одного из самых драматичных периодов войны. Обессиливший от голода художник в те годы не оставил ремесла. Более того, выступил как историограф и свидетель. С этюдником и краскам он исходил весь Ленинград, который, казалось бы, был на волосок от гибели.
Дворцовую площадь — сердце
города — от передовой отделяли 16 километров. От линии фронта до Кировского за
вода было менее четырех километров. До передовых окопов можно было доехать на трамвае. И как в тех условиях удалось избежать массовых эпидемий и паники, как удалось отстоять
город и сберечь его красоту, остается загадкой. Ведь с точки зрения военного искусства битва была фактически про
играна. Но и в условиях войны есть нечто более важное, чем безупречная стратегия и тактика.
За годы блокады в Ленинграде, по разным данным, погибло от 400 тысяч до 1 миллиона человек. На процессе в Нюрнберге, когда преступления нацистов были изучены еще отнюдь не полностью, прозвучала цифра 632 тысячи человек. Из них только 3 процента погибли от бомбежек и артобстрелов. Подавляющее же большинство приняло мученическую смерть от голода. Наступившая неделя это, прежде всего, напоминание о невинных и невероятно трагичных жертвах Второй мировой войны.
